Глаза открылись сами

Глаза открылись сами. Я увидел оазис с озером и мохнатыми пальмами по периметру. Два веселых бедуина заигрывали со стюардессками в синих паранджах с нашивкой «Аэрофлот». Ага! Где–то рядом располагался аэропорт. Точно. Я услышал шум турбины. Явственный, громкий, непрекращающийся.

Самолет!

Я спасен! Ура!

На меня ливнем хлынула радость скорого избавления от жажды. Я захлебнулся от радости. Натурально захлебнулся. На меня кто–то лил воду.

Я закашлялся, задергался, вытаращил глаза и увидел мятое ведро в руках у бородатого мужика. Дядька в пятнистой униформе поливал меня водичкой. Я приподнялся на локтях. Метрах в двадцати тарахтел джипарь без крыши, в котором восседали еще три камуфлированных мужика.

«Опять военные» – мелькнуло в голове.

Заметив мое шевеление, вояки в джипе что–то проорали. Один из них спрыгнул на песок с веревкой в руке и подбежал ко мне. Пару раз больно пнул по ребрам. Я охнул и в момент оказался перевернутым на живот и упертым мордой в сыпучую, до чертиков обрыдшую массу. Связали руки за спиной, отволокли к джипу и швырнули за заднюю скамейку. При ударе я грохнулся головой об железный угол и потерял сознание.

Когда глаза открылись и проморгались, я обнаружил над собой коричневые и темно–багровые тучки. До ушей донесся надсадный рев двигателя и обрывки фраз, произносимых, кажется, на французском. Речь была похожа на журчание воды в писсуаре.

«Кто такие?» – подумал я.

Ответ не нашелся. Шевелить мозгами не получалось. Я тупо рассматривал мятые борта машины. Потом перевел взгляд на тучки и… пробкой от шампанского вылетел из джипа. Летел недолго. Секунду. Может меньше. Однако успел увидеть и запомнить столб огня под машиной, встающей на дыбы, камуфлированных мужиков, горохом вылетающих вслед за мной, и кучу гальки, на которую упал.

Я пропахал по этой гальке лицом, больно ударился плечом, подвернул ногу и потерял сознание. В отключке был недолго, потому что очухавшись, сразу сообразил: опять стреляют, гады. Надо притвориться недвижимостью и не дергаться.

– Опять обознался! Да что ж ты будешь делать! – прозвучало где–то совсем рядом.

Я осторожно повернул голову на голос и увидел драного дядьку с автоматом в руке и биноклем на пузе. Дядька сидел верхом на огромном валуне, метрах в пятнадцати, и смотрел прямо на меня.

– А девка где? – спросил дядька.

– Какая?

– С тобой была.

– Не знаю.

– Как это не знаю? Вы же вдвоем шли.

Я не стал отвечать. Мне было без разницы, куда подевалась Вера и что с ней стряслось.

– Лучше развяжи, а? – жалестно попросил я дядьку. Собственные связанные руки представляли больший интерес, чем пропавшая девица.

Дядька спрыгнул с валуна и подошел ко мне. Потрогал веревку на моих запястьях, будто бы оценивая качество петли, потом перевернул с живота на спину.

– Хорр–ро–шшо, – резюмировал дядька. Потом ладошкой хлопнул меня по плечу: – Ладно, чушпанчик. Пока здесь полежи.

Подпрыгивающей походкой он направился к валявшимся у джипа бойцам. Обшарил карманы каждого и все, что находил, внимательно рассматривал. Со стороны дядя был похож на ученую ворону. Каждая блестящая безделушка – зажигалка, ручка, портсигар – надолго приковывала его внимание. Он хмурился, шевелил губами, чмокал, потом переправлял находку в карманы своих широких шаровар. Все найденные папироски и сигареты – ну, точно, ворона! – он потрошил и развеивал табак по ветру. Окончив досмотр трофеев, дядька, звякая содержимым карманов, подошел ко мне.

Вздохнул тяжко: «Точно, пацан» и с размаху пнул меня сапогом. В глазах потемнело. Я простонал самое грязное ругательство, какое смог вспомнить, перевернулся на бок, на живот, опять на бок. В голове раздался щелчок. Изображение погасло. Звук исчез.

Внимание! Далее следует продолжение с ненормативной лексикой!

Продолжение с нормативной лексикой здесь!