Машин на стоянке осталось мало

Машин на стоянке почти не осталось. Жоркин «БМВ», пара тонированных «восьмерок», «Ауди» и кабриолет кремового цвета. Я остановился, пытаясь вспомнить марку кабриолета. Видел подобный в журнале полгода назад. Вероника подошла к синей «восьмерке», стоявшей в серединке, и открыла ее. Потом черкнула на клочке бумажки семь цифирок и протянула мне: «Звони».

Я подошел, чмокнул Веронику в подставленную щечку и сунул бумажку в карман. Вероника села в машину, завела двигатель и, не тратя время на прогрев, уехала.Я огляделся. «БМВ» стоял на месте, из открытого окна вопил Жорик:

– Здорово, студент! Как прошла ночь африканской страсти?

Я подошел к «БМВ» и занял свое место.

– Чего такой хмурый, перетрахался что ли? – первым делом спросил Жорик, как только я пристегнулся.

– Не выспался.

– Не мудрено.

Дальше мы молчали. Молча ехали. Молча смотрели по сторонам.Минут через десять нас с громким хлопком ветра обогнал кремовый кабриолет. Шел лихо. Кажется, я услышал, как визжали пассажирки, сидевшие на задних сидениях.«Вот лихачи, – подумал я. – Зачем так лететь? Куда спешить?»

Воскресный день входил в зенит и движение не было интенсивным. По случаю яркосолнечной погоды народ возвращаться с дач в Москву не спешил. Разумные люди знали, что делать там нечего. Я начал прикидывать, чем займусь вечером… вдруг машину рывком бросило в сторону, визг тормозов чуть не порвал барабанные перепонки, я стукнулся головой о боковую стойку. Оп–па!

Слепой поворот оканчивался скоплением машин. Мы еле избежали столкновения с «жигулем», стоявшим в длинной, метров на тридцать, пробке. В начале пробки происходила какая–то суета. Издалека донесся вой милицейской сирены. Жорик объехал «жигуль» по обочине и заглушил двигатель.Мы вышли из машины и пошли смотреть, что стряслось.

Стряслось жуткое неизбежное. Кабриолет вошел в поворот в неуправляемом заносе и вылетел на встречную полосу под самосвал «Камаз». В конечной точке тормозного пути, нарисованного черным по серому асфальту, лежали четыре трупа, над которыми суетились хмурые люди. Кабриолет, ставший грудой металла, оттаскивали в сторону два милиционера и полдесятка граждан. Капот отсутствовал. Салон превратился в месиво. Только кремового цвета багажник и два могучих колеса оставались как новые. Я подошел поближе и прочитал название машины. «Корвет».

Красивая была машина. Рядом со мной встал Жорик и бесстрастно прокомментировал случившееся: «М–да, пионеры под Камаз убрались. Невовремя».

Потом раскрыл зеленую тетрадку и поставил крестики пониже четырех колонок цифр. Я кивнул головой в сторону трупов:

– Все оттуда?

– Нет, только эти два охламона. Девчонки поехали с ребятами за красивой жизнью. А ее, увы, не бывает. Бывает только красивая смерть.

– Аварию ты устроил?

– Нет. Им рано погибать. Перстень при мне. Сами дураки, и девок погубили ни за что.

– Значит, контракт нарушен?

– Отнюдь. У них деньги, хоть и небольшие, всегда водились. Куда их тратить, понятия не имели. Вот подсели на кокс, кажется. Я ни при чем.

Трупы накрыли черной пленкой. Машину оттащили. Проезд открыли.

Мы вернулись к «Бумеру» и за вереницей автомобилей потащились в Москву. Когда проезжали место аварии, я обратил внимание на пятна крови на асфальте. Они были яркие, как небо, под которым когда–то бродили и я, и пэтэушники, и еще десяток пассажиров злосчастного вагона. Какой будет их судьба? С Верочкой я последний раз виделся два года назад. Веронику, Чичу, Вадима с Кириллом видел вчера. А остальные?

– Жора, а чего с остальными? Живы?

– Много будешь знать, скоро состаришься, – ушел Жорик от ответа.

– Сколько нас осталось?

– Одиннадцать. Да ладно, не парься. Только эти два обормота зажмурились. Хотя могли бы жить и жить. Запишем их в несчастный случай, брак на производстве. Лоханулся я. Не надо было отпускать в таком виде.

Уф, мне чуть полегчало. Прошло четыре года. Погибло два человека. Жорик и тот, кто стоял за ним, никакой кровожадности не проявляли. За ближайшее будущее можно не волноваться. А дальнейшее было в таком же непроглядном тумане, как у всех граждан страны.Что можно загадать в середине девяносто седьмого года? Только одного, чтоб коммунисты не пришли к власти.

– Расслабься. Даже если придут, ты не заметишь. Ничего не изменится.

– Откуда знаешь?

– Оп, приехали. Выходи.

Жорик опять ушел от ответа.